Охотничий горн Furst-Pless примерно года выпуска. Охота и рыбалка. Ростовская область, Ростов-на-Дону. Товары для охоты. Горн охотничий (из рога) 25 см Купить охотничьи рожки и горны в интернет-магазине Diada-Arms вы сможете с доставкой в Москве или.
Обращаем ваше внимание, на сайте berkut Если вам меньше 18 лет просьба покинуть сайт berkut Вся лицензионная продукция на сайте berkut Каталог товаров Главная страница Каталог товаров Аксессуары для охоты Горны Горн охотничий из рога 20 см. Горн охотничий из рога 20 см Артикул : COR Цена: 1 руб.
Ваш заказ принят. Мы свяжемся с вами в ближайшее время. Описание Горн охотничий из рога 20 см Производитель: Пакистан Длина: 20 см Вес: г Цвет: индивидуальный цвет и форма Современные охотничьи горны с пищиком служат в основном для подачи сигналов во время охоты с гончими - начало-конец охоты, начало загона, сбор и т.
За счет конструкции пищика звук может издаваться только в одной октаве. Горн из рога длиной 20 см с латунным мундштуком предназначен для подзыва охотничьей собаки. Встроенный пищик освобождает от необходимости учиться правильно извлекать звук.
У горна имеются кольца для подвески на ремешок ремешок в комплект не входит. Рекомендуем Отпугиватель собак Sititek Гром руб. Рубашка Ranger Multicam,длин. XXL Феникс руб. Мишенный комплекс дачный "Солдаты" 50смХ70см руб. Насос ножной 10 л. Подсумок для гранаты Multicam руб. Мишенный комплекс дачный "Танки" 50смХ70см руб.
Мишень подъемная Ж 2 металл 3 мм руб. Мишень секторная сталь 5 мм руб. Мишень подъемная Ж 1 металл 3 мм руб. Мишень перекатная "Неваляшка" 50 5 мм руб. Мишень подъемная Ж 3 металл 3 мм руб. Казан-скороварка Афганский 30л черный руб.
Лук Man Kung RB рекурс. Сегментный пояс REX Мох Чехол из капрона с проклад. Рюкзак тактический Сплав РК2 олива руб. Коврик пенополиэтиленовый Orion x60x1 руб.
Зазимки — первые морозы, заморозки. Арапник — длинная охотничья плеть. Порсканье охот. Тщетны россам все препоны Храбрость есть побед залог, Есть у нас Багратионы, Будут все враги у ног Донец — лошадь донской породы. Выжлец — ищейная, гончая собака. Том 2. Часть 4. Глава III Уже были зазимки[ 1 ], утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зеленя уклочились и ярко-зелено отделялись от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло-желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи.
Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко-красными островками посреди ярко-зеленых озимей. Русак уже до половины затерся перелинял , лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки.
Было лучшее охотничье время. Собаки горячего молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября идти в отъезд, начиная с Дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела го сентября. Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. Единственное движение, которое было в воздухе, было тихое движение сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана.
На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито-мокро чернела и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо; пахло вянущим листом и собаками.
Черно-пегая широкозадая сука Милка с большими черными навыкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по-русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Он снял свою черкесскую шапку перед барином и презрительно посмотрел на него.
Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот все презирающий и превыше всего стоящий Данило все-таки был его человек и охотник. И гоньба и скачка, а? Данило не отвечал и помигал глазами. Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был невелик ростом, видеть его в комнате производило впечатление, подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни, Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как-нибудь господских покоев, и стараясь поскорее все высказать и выйти на простор из-под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего Даниле и самому хотелось ехать , Николай велел седлать. Но только что Данило хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом нянином платке. Петя вбежал вместе с ней. Соня говорила, что не поедете.
Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать. И так-то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое-нибудь дело с барышней — для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как-нибудь нечаянно не повредить барышню.
Глава IV Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать. Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что-то рассказывали ему.
Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца[ 5 ] и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меринка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянный[ 6 ]; сам же он должен был прямо на оставленный ему лаз выехать в дрожечках.
Всех гончих выведено было пятьдесят четыре собаки, под которыми доезжачими и выжлятниками выехало шесть человек. Борзятников, кроме господ, было восемь человек, за которыми рыскало более сорока борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около ста тридцати собак и двадцати конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров, равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу. Как по пушному ковру, шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги.
Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистывание охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Когда отъехали с версту, навстречу ростовской охоте из тумана показались еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами. Так и знал, — заговорил дядюшка это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых , — так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь.
Чистое дело марш! Это была любимая поговорка дядюшки. Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя — чистое дело марш! Что же, свалить стаи? Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом.
Наташа, закутанная платками, из-под которых виднелось оживленное, с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой-охотником и берейтором[ 7 ], который был приставлен нянькой при ней.
Петя чему-то смеялся и бил и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верною рукой, без усилия, осадила его. Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
Он узнал меня, — сказала Наташа про свою любимую гончую собаку. Наташа поняла это. Остров Отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих, и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
Карай был старый и уродливый бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам. Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую, как и он сам, Вифлянку.
Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хоть и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся, улыбаясь. Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь.
Чекмарь держал на своре трех лихих, но так же зажиревших, как хозяин и лошадь, волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянный графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник.
Граф, по старинной привычке, выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо. Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять.
Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил тридцать лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно видно, уже оно было учено из-за леса и остановилось позади графа.
Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна. Смело, ловко! Над Лядовским верхом, что ли? Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, — говорил Семен, зная, чем угодить барину.
А на коне-то каков, а? Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть — лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет! Да, уж такого молодца поискать! Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам, и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служит признаком гона по волку.
Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из-за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно-тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из-за леса и звучал далеко в поле. Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянный убедились, что гончие разбились на две стаи: одна, большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу, мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы.
Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель. Граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Немецкий Охотничий Горн. Германия 3 Рейх.Поделиться:
Leave a Reply